Cайт Конфедерации революционных анархо-синдикалистов": [Публикации]
..Мне было лет 13, когда родителя повезли меня летом на балтийское взморье, в городок под названием Каугури. Я помню там цыганский поселок. Его все обходили стороной. Считалось, что в нем живут опасные люди. Но все же мои еврейские родители и их друзья иногда ходили через этот поселок дорогой к морю.
Вспоминаю свою удивление и некоторые странностт места, о котором идет речь. Прежде всего, эти цыгане были оседлыми, но разные люди отзывались о них как о кочевниках и дикарях. А между тем, “дикари” свободно говорили на трех (!) языках: латышском, русском и цыганском. На мои недоуменные вопросы кто-то из старших ответил, что этим жалкие люди живут в окружении русских и латышей, а потому с детства “естественным образом” выучивают два чужих языка, наряду со своим собственным. К сожалению, мне не пришло в голову спросить тогда, в чем именно состоит “естественный образ жизни”, и почему ни я и никто из окружающих меня людей не владеет тремя языками, или хотя бы двумя; например, почему наряду с русским никто не говорит на еврейском?
Латвийские цыгане сильно отличались друг от друга. Я видел светленьких, похожих на русских и латышей, а однажды увидел видел девочку с необычными (позже узнал, что дравидическими) чертами лица и очень смуглой кожей. Эта пестрота человеческих типов тоже казалась странной, непонятной, вызывающей. Но доминировал вполне определенный тип: смуглая кожа, черные волосы. Цыганские девочки были прелестны: гибкие, тонкие, с огромными темными глазами, глубокими как омуты. Помню, одна ссорилась с родителями, ей сказали что-то резкое на непонятном диалекте и ее огромные черные глаза мгновенно наполнились прозрачными слезами, от чего она стала такой красивой, что в нее просто нельзя было не влюбиться…
Но самым поразительным были развлечения цыган. Однажды они устроили что-то вроде боксерского турнира, в котором приняли участие и юноши и девушки. Они весело дрались друг с другом в боксерских перчатках, не взирая на пол. На почтительном расстоянии от поляны, где все происходило, собралась толпа зевак из числа отдыхающих. И опять зазвучали знакомые слова: дикари, дикие люди, что с них взять…
Замечу, правда, что поселок, о котором идет речь, был очень грязным, впрочем, не грязнее некоторых других, окрестных поселков, населенных русскими и латышами.
Население Советской Латвии вообще не отличалось этнической терпимостью. Миф о советской “дружбе народов” является ничем иным, как вздорной выдумкой. Именно здесь коренятся причины распада СССР. Обращение по-русски латыши чаще всего игнорировали. Что до отношения к отдыхающим, приносившим немалую пользу местному отнюдь не богатому населению, в виде арендной платы за жилье, то о них говорили кратко и выразительно: “миенас жид” (“жидовский сезон”). Русские платили латышам взаимностью: однажды в автобусе чуть не избили какого-то латыша, сказавшегося протестантом: ему было высказано все, что возможно о его народе, боге и вере. Единственные проявления дружбы народов, или, хотя бы, некоторой солидарности между ними, наблюдались, как ни парадоксально, в день советской оккупации Латвии. В этот день буквально все мужское и половина женского населения Каугури напивались до последнего предела. На улицах собирались толпы, все вслух (по-русски и по-латышски) ругали “коммунистов”. Однако, цыган там не было. Они держались обособлено. Вообще пьянство в Каугури имело чудовищные размеры, но вот пьяных цыган видеть мне не довелось.
Круг общения моей семьи состоял главным образом из интеллигентных ассимилированных евреев. Цыгане же, о которых идет речь, не были таборными кочевниками. Это были самые обычные люди, конечно с особыми культурными традициями, но, в сущности, – типичные обитатели небольшого городка. Они жили оседло, работали где-то, растили детей… Однако, мне объясняли, что цыгане – опасные существа: воруют детей. Так что от них следует держаться подальше, а то, как бы чего не вышло.
…Однажды на пляже пропал ребенок, мальчик. Поднялся крик. Кто-то пустил слух, что ребенка украли цыгане. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы мальчик не отыскался – он с друзьями играл в кустах.
Страх, брезгливое отвращение и в то же время любопытство, даже влечение к тем, кто живет “естественной”, “дикой” или “полудикой” жизнью, не скованной дисциплиной – вот, пожалуй, те ощущения, которые долгое время связывались в моем сознании с цыганами. С беспощадной точностью радикальные европейские философы – Адорно, Хоркхаймер и другие описывают этот комплекс – типичный набор расистских мифов. Вытесненная ненависть к самому себе, к принудительной авторитарной дисциплине, к рабскому подчинению начальникам, к бесчисленным табу, сковывающим поведение “цивилизованного” человека, неизбежно проецируется на “других”. Эти другие могут быть кем угодно – цыганами, евреями, арабами или индусами. В других ты ищешь и находишь запретную часть своего изуродованного Я. Отсюда и представления об их якобы “дикости”, “животности”, “естественности”, “природном” (хтоническом) начале, необузданности, сексуальной раскрепощенности, тайных, утраченных цивилизацией магических знаниях. Возможно здесь истоки и мифа о Кармен (в действительности женщины в цыганском сообществе отнюдь не свободны, а, напротив, зачастую скованы более жесткой дисциплиной, нежели у других европейских народов) и странной ненависти-любви к цыганам, и страха и тайного преклонения перед ними.
Немецкий социолог Роберт Курц писал, что Белый человек, уже отмеченный самодисциплиной, мог сорвать на "дикарях" свою вытесненную ненависть к самому себе и свой комплекс неполноценности. Подобно "женщине", они казались ему близкими к природе и примитивными существами, стоящими на полдороги между животным и человеком… Культура в этом смысле - это добровольное подчинение эксплуатации, авторитарно организованному отчужденному труду, а труд носит мужской, белый и "западный" характер. Противоположное начало - нечеловеческая, бесформенная и лишенная культуры природа - является женским, цветным и "экзотическим".
…Детские впечатления мои, воспоминания о запретном поселке, отложились в памяти, как-то подсознательно влияли на отношение к цыганам. Сейчас мне кажется, что эти люди вели вполне самобытную и интересную жизнь, о которой я ничего не знаю, и мало кто знает что-либо.
…В школе учились вместе со мною две девочки-цыганки. Одна была красивой, а вторая… вторая была очень красивой, и они все время держались вместе. Но знакомство наше, хотя и состоялось, имело странный характер. На перемене я подходил к ним и говорил:
-Здравствуйте, товарищи цыгане!
Они за словом в карман не лезли.
- Здравствуйте, товарищи евреи! - отвечали они мне и дружно прыскали со смеху. Мы церемонно раскланивались и тем дело заканчивалось. Вспоминая это, не могу удержаться от мысли, что проводить эту красивую девчонку мне мешал все тот же глупый страх.
…Однажды знакомая рассказала ужасную историю, свидетелем которой оказалась. В метро цыганка вытащила кошелек у русской женщины. Или той показалось, что вытащила. Цыганка была обмотана какими-то тряпками, несла за плечами ребенка, была маленькой, щуплой, жалкой. Начался скандал. Женщины заголосили. Какой-то мужчина схватил цыганку за плечи и закричал: “Не отдашь деньги, разобью об стену голову твоего ребенка!” Стала собираться толпа, сгустилась атмосфера погрома. И цыганка отдала деньги - свои ли, или же, в самом деле, украденные, не знаю…
Сегодня, глядя на толпы цыганок в национальных одеждах, не могу отделаться от мысли, что этот несчастный народ, отброшенный на обочину жизни, не ждет в будущем ничего хорошего. Разорение целых, жизнеспособных в прошлом отраслей экономики, сокращение социальной помощи со стороны государства уничтожили цыганские поселки. От безысходности и нищеты значительная часть ромов вернулась к бродяжничеству, попрошайничеству и воровству, к которым добавилась для полного счастья еще и торговля наркотиками. А в то же время традиционные цыганские ремесла, связанные с обработкой металлов, давно забыты. Криминализация и маргинализация цыганского сообщества превращает его в легкую жертву набирающего силу русского фашизма.
Чем на самом деле жили и живут эти люди? Каковы их проблемы, реальные, а не вымышленные? Цыганское сообщество для подавляющего большинства россиян- terra incognita, неизвестная земля. Вряд ли добавляют понимание такие, пусть и замечательные в художественном отношении фильмы, как “Табор уходит в небо”, рисующие цыган дикими, необузданными существами. Фильмы же Эмиля Кустурицы – скорее философские притчи, нежели что-либо иное. А вот в старом кино с Ириной Муравьевой "Карнавал" цыганка Карма играет стабилизирующую роль. И проникается она симпатией к главной героине – провинциальной девочке как раз потому, что той не приходит в голову глядеть на нее как на "другую" (видимо, в силу недостаточной “цивилизованности”). Английский же комик Саша Коэн, в своем последнем фильме “Борат” (кстати, запрещенном пока к показу в российских кинотеатрах) высмеивая анти-цыганские стереотипы, рассказывает о себе как о самом лучшем “охотнике на цыган”, который может с 15 метров попасть камнем в цыгана, “разумеется, если того предварительно свяжут”.
Существует глубокая социально-психологическая проблема. И это проблема не одних только цыган. До тех пор, пока не будут изжиты наши собственные комплексы и страхи, до тех пор, пока не будет радикальным образом изменена, исправлена наша собственная больная жизнь, до этих пор дружба народов будет пребывать лишь в области мечты. Все изменится лишь тогда, когда соединятся воедино две половинки целого - нашего собственного, расколотого Я.
Cайт Конфедерации революционных анархо-синдикалистов": [Публикации]